политики - литературы, основанный М.М. Стасюлевичем в 1866 г.» — книга автора Ковалевский, 456 с. Издано: (1910). Адрес библиотеки с ближайшим печатным изданием
Вестник Европы. Номер 10 за 1870 год
политики - литературы, основанный М.М. Стасюлевичем в 1866 г.» — книга автора Ковалевский, 456 с. Издано: (1910). Адрес библиотеки с ближайшим печатным изданием отечественный литературно-политический и исторический журнал, продолжил традицию одноименного журнала, основанного в 1802 году Н. М. Карамзиным. вестник европы г 12 1877 т 5 кн 10 октябрь президентская. двухнедельный журнал, издававшийся в Москве в 1802—1830 годах. В разные годы тираж колебался от 580 до 1200 экземпляров. Идея создания журнала принадлежит арендатору типографии Московского университета И. Попову. Вестник Европы. ежемесячный журнал историко-политических наук (СПб., 1866–1918). Продолжил традицию одноимённого журнала, основанного в 1802 г. Н. М. Карамзиным.
Библиотека
| Вестник Европы (—) | итальянски: Вестник Европы или Вестник Европы) — название двух российских политических и культурных журналов. |
| Вестник Европы (—) — Википедия | это русский литературно-политический ежемесячник умеренно либеральной ориентации, который непрерывно выпускался на протяжении 52 лет – с 1866 по 1912 год соответственно. |
| «Царь-освободитель» и «Вестник Европы»: отец Игорь Шестаков подарил Публичке раритетные книги | Вестник Европы. Show 1802. № 19-24. |
Выпуск: Вестник Европы: журнал истории, политики, литературы Кн. 12 1910
«Вестник Европы» (Вѣстникъ Европы) — периодический журнал, издававшийся в Москве в 1802—1830 годах «по две книжки в месяц». Новейший фазис политического кризиса на Балканах начинается с речи барона Эренталя, произнесенной в венгерской делегации 27-го января 1908-го года и возвещавшей решимость Австро-Венгрии провести небольшую соединительную железную дорогу в пределах. «Вестник Европы» (Вѣстникъ Европы) — периодический журнал, издававшийся в Москве в 1802—1830 годах «по две книжки в месяц». В разные годы тираж составлял от 580 до 1200 экземпляров. Вестник Европы (The Herald of Europe) 1802-1809 (html) at 1819 105 106 ===== Issues are numbered by год (year, with 1866 year number 1), том (volume, each covering two months, starting at 1 each January–February), and книга (book, each covering one month. С 1802 г по 1830 г. выходивший два раза в месяц «Вестник Европы» был ориентирован на дворянскую интеллигенцию. Он состоял из двух отделов: литературного и политического.
Вестник Европы 1910 март - 1910
Это переломный момент превращения журналистики из любительского занятия в профессию. Новое издание он стал строить по тому же принципу. Характер журнала и реклама - Этот журнал сыграл значительную роль в развитии отечественной журналистики. Это тоже европейский тип издания — профессионально сделанный журнал. Само название свидетельствует, что на их страницах ставился и соответствующим образом освещался вопрос о выборе исторического пути России. Время их рождения и расцвета совпадало с переломными эпохами в истории России. Богатство исторических традиций, открытость нашей культуры влияниям иных культур — все это делает выбор непростым. Яркость, талантливость Карамзина, который был блестящим литератором, значительность его личности определили качество "Вестника Европы".
При Карамзине этот журнал отличался, по мнению современников, интересными статьями, изяществом выбора произведений и тем, изяществом слога. Белинский писал по поводу редакторской деятельности Карамзина: "До Карамзина у нас были периодические издания, но не было ни одного журнала: он первый дал нам его. Его "Московский журнал" и "Вестник Европы" были для своего времени явлением удивительным и огромным". В отделе "Политика" публиковали материалы о событиях за рубежом. В рубрику "Литература и смесь" включали переводные произведения иностранных авторов, русских писателей, близких Карамзину - Дмитриева, Нелединского-Милецкого, В. Пушкина, Жуковского, Державина, Хераскова. Литературной программой журнала была пропаганда сентиментализма.
Этот журнал полностью создавался Карамзиным. Он составил план издания, отбирал стихотворения и статьи. Специализация: литературный, научный и политический журнал В журнале печатались некоторые известные учёные и публицисты: К. Тимирязев, И. Сеченов, И.
Промышленные капиталы не идут в такую область, где судьба предприятий зависит от непредвидимых случайностей, где самый широкий успех в публике не ограждает от внезапного провала, где существование наилучше обставленного издания может быть прекращено в каждый данный момент, по усмотрению посторонних для печати лиц. Всякое промышленное дело требует известных элементарных гарантий внешней безопасности, оно не может жить и развиваться под ежедневным постоянным страхом упразднения или катастрофы. Расчетливым капиталистам нечего делать там, где серьезные по существу предприятия осуждены оставаться эфемерными, где нет под ними надежной почвы даже при несомненных шансах успеха, где нет элементов прочности и постоянства в общем положении дел... Наши газеты прекращались большей частью не от внутреннего худосочия и не от равнодушия публики. Нет надобности приводить примеры — все знают и помнят их. По странной игре случая у нас внезапно погибали именно те издания, которые пользовались наибольшим успехом и популярностью и вполне обеспечивали не только издателей, но и сотрудников. Процветал у нас когда-то «Голос» — и погиб, вопреки всем расчетам и ожиданиям своего осторожного и предусмотрительного хозяина. В последние годы существовал у нас очень распространенный и популярный «Сын Отечества», но исчез, и издатель-капиталист разорился. Была Газета Л. Ходского232[14], достигла под разными названиями прочного успеха — и погибла не по своей вине. Естественно, что капиталы уклоняются от таких явно рискованных и опасных дел, как газетное издательство; в эту область деятельности могут идти только люди идейные, а такие редко встречаются между капиталистами. В силу этих особых обстоятельств в русской периодической печати не мог утвердиться дух одностороннего капитализма; между издателями, редакторами и главными сотрудниками больших газет часто устанавливались товарищеские отношения, и все эти участники общего дела нередко действительно становились товарищами по несчастью. При таких условиях было бы несправедливо и бесполезно предъявлять издателям-капиталистам какие-либо особые требования для обеспечения интересов сотрудников; ведь сами издатели абсолютно ничем не обеспечены и ежеминутно рискуют потерять все затраченные на дело средства. Тем не менее у нас давно уже делались попытки формулировать те начала, которые должны господствовать в отношениях между издателями и сотрудниками. Более тридцати лет тому назад, в феврале 1879 года, кружком петербургских журналистов выработана была программа союза, с целью «объединения литературных сил для лучшего и более целесообразного пользования тем влиянием, которое принадлежит печати», причем имелось в виду «улучшение нравственных и экономических условий литературного труда, с возможно широким применением артельного начала в редакциях и издательствах». Эта программа «союза литературных рабочих» подписана, между прочим, Юзовым-Каблицем, П. Червинским П. Венгеровым, Н.
Безобразова и Комп. Годъ первый. Русская Историческая Христоматiя. Составилъ К. Морскаго Министерства. Всемiрный Трудъ. Учено-литературный журналъ, издаваемый М. Гласный Судъ. Газета общественная судебная, земская, политическая, литературная и экономическая. Марта 18-го. Преступленiе и наказанiе. Годъ пятый.
Пушкин, а из молодых — В. Главным вкладчиком журнала был сам Карамзин, печатавший здесь свои повести, статьи и рассуждения. В редакционной статье, открывавшей «Вестник Европы», Карамзин декларировал свои взгляды о необходимости просвещения для «всех состояний». Критического отдела в «Вестнике Европы» этой поры еще не было. Карамзин прямо заявлял, что он «не считает критику истинной потребностью нашей литературы, не говоря уже о неприятностях иметь дело с беспокойным самолюбием людей». В «Вестнике Европы» 1802-1803 гг. Карамзин писал не столько о том, что реально существовало в русской жизни, сколько о том, что, по его мнению, должно быть. Например, когда он прославлял «сердечную связь» монарха с подданными и помещика с крестьянами, то имел в виду не реально существовавшие отношения, а свою мечту о подобного рода отношениях. Он взял на себя смелость давать «урок» царю, как управлять государством, и помещикам, как управлять крепостными крестьянами. На протяжении долгих лет существования издание подвергалось многочисленным изменениям, переходило из одних рук в другие, меняло структуру и внешний вид. В 1804 г. Карамзин, назначенный придворным историографом, отходит от руководства «Вестником Европы». После Карамзина «Вестник Европы» утрачивает свои положительные журнальные качества - современность и злободневность. Политические обзоры и публицистические статьи теперь появляются крайне редко; отдел «Политики» сводится к простому перечню фактических известий. В период войны с Францией 1806-1807 «Вестник Европы» открыто проводит антифранцузскую линию, причем выпады против вольнодумных французов сопровождаются настоятельной защитой и идеализацией патриархальных нравов древней России. В отделе переводной прозы, на ряду с переводами из Жанлис, преобладавшими при Карамзине, печатаются переводы из Дюкре-Дюмениля и Авг. С 1804 г. Каченовский, который вскоре стал профессором Московского университета.
Вестник Европы. СПб., 1910. Сорок пятый год. Кн.10. Октябрь.
Историческія и литературныя характеристики на основаніи журнальныхъ статей. — Щедринъ и его послѣдняя сатира. — Достоевскій, Тьеръ и Эдгаръ Кинé, поставленные рядомъ другъ съ другомъ, на основаніи послѣднихъ №№ «Дневника Писателя», «Вѣстника Европы» и «Дѣла». политики - литературы Издательство: Вестник Европы, 1878 г. ISBN отсутствует. двухнедельный журнал, издававшийся в Москве в 1802—1830 годах. В разные годы тираж колебался от 580 до 1200 экземпляров. Идея создания журнала принадлежит арендатору типографии Московского университета И. Попову. Вестник Европы. 1910 г. Май. С-Пб Типография М.М. Стасюлевича. 1910г. 464 с. Твердый, полукожаный. переплет, Увеличенный формат. 1918) - самый популярный журнал русской либеральной интеллигенции. Любопытно было слышать Питта13, когда он в собрании Нижнего Парламента говорил о должном уваже-нии к французскому правительству и к Бонапарте, называя его прежде Корсиканским разбойником.
Bookreader Item Preview
- Вестник Европы», 1910, № 7.
- Identifiers
- Вестник Европы Курсовая.doc
- Вестник Европы, январь
Вестник Европы. Г. 45 1910, [кн. 1], январь
| The Peasant Commune and the Stolypin Reforms: Peasant Attitudes, 1906–14 | «Becтник Eвpoпы» (Bѣcтникъ Eвpoпы) — пepиoдичecкий жypнaл, издaвaвшийcя в Mocквe в 1802—1830 гoдax «пo двe книжки в мecяц». B paзныe гoды тиpaж cocтaвлял oт 580 дo 1200 экзeмпляpoв. |
| «Царь-освободитель» и «Вестник Европы»: отец Игорь Шестаков подарил Публичке раритетные книги | 456, целы, в хорошем состоянии. |
| Антикварная книга "Вестник Европы март" , - купить в книжном интернет-магазине «Москва» | результаты поиска лотов на по запросу «вестник европы» в категории Главная. |
Описание документа
- Популярные статьи:
- На сайте ведутся технические работы
- «ВЕ́СТНИК ЕВРО́ПЫ»
- Вестник Европы. СПб., 1910. Сорок пятый год. Кн.10. Октябрь.
Вестник Европы
С 1802 г по 1830 г. выходивший два раза в месяц «Вестник Европы» был ориентирован на дворянскую интеллигенцию. Он состоял из двух отделов: литературного и политического. 1918) - самый популярный журнал русской либеральной интеллигенции. Труд «Богословский вестник. 1910 г.». Большинство произведений библиотеки можно скачать в форматах EPUB, PDF. 1910 г. Типография М.М. Стасюлевича. Антикварная Галерея «БОСПОР» это: нумизматика, бонистика, фалеристика, букинистика и антикварные изделия.
Bookreader Item Preview
- Buying options
- Вестник Европы : журнал науки - политики - литературы - Search RSL
- The Peasant Commune and the Stolypin Reforms: Peasant Attitudes, 1906–14
- История журнала «Вестник Европы»
- Первый «Вестник Европы» (1802 - 1830)
- «Вестник Европы» - журнал европейской литературы, политики, философии и культуры
Вы точно человек?
Каченовский и Жуковский. Цитируется запись от 11 июля. Журнал был задуман как общественно-политический и литературный орган, призванный познакомить русских читателей общественной культурной жизнью Европы. В редакционной статье первого номера журнала сообщалось, что на страницах его будут публиковаться выдержки из 1 2 иностранных изданий.
Этому способствовали личные интересы редактора. В молодости, путешествуя по Европе, Карамзин познакомился со многими известными европейскими учеными и писателями Кантом, Виландом и др. Теперь он хотел ознакомить русских читателей с общественной и литературной жизнью Европы.
Наряду с этим в журнале довольно широко освещались новинки русской литературы. В самостоятельный раздел были выделены политические новости. При этом журнал давал не сухую газетную информацию, а самостоятельное толкование фактов современной общественно-политической жизни.
Здесь печатались не только статьи о международном положении, но и речи иностранных государственных деятелей, документы, письма и т. Карамзин прилагал много усилий для того, чтобы поднять значение этого отдела. И действительно, он отличался не только разнообразием и обилием материалов, но и живостью изложения.
Какая по тому времени умная и ловкая критика! В журнале был опубликован ряд повестей и самого Карамзина: «Моя исповедь», «Рыцарь нашего времени», «Марфа Посадница» и др. Читающая публика высоко оценила журнал - первоначальный его тираж был вскоре увеличен с 600 экземпляров до 1200.
Белинский ставил в заслугу Карамзину то, что он «размножил» читателей во всех классах общества и «создал русскую публику». Общественно-политическая позиция журнала определялась взглядами самого Карамзина. Мировоззрение будущего выдающегося писателя и ученого формировалось в эпоху подъема антифеодальной борьбы.
Ребенком он пережил восстание Пугачева, в годы учения узнал об американской революции и создании республики - Соединенных Штатов Америки. Молодым человеком, путешествуя по Европе, он стал свидетелем Великой французской революции. Однако события последней, особенно «крайности» революционного действия вызвали осуждение молодого Карамзина.
Идеи революции он не принял, хотя не избежал и влияния французских философов и писателей конца XVIII века. Именно эти прогрессивные стороны его мировоззрения впоследствии будут привлекать к нему молодых современников - Пушкина и его друзей. Вместе с тем Карамзин был убежденным противником революционного преобразования общества, идей социального равенства признавая в то же время равенство моральное , сторонником монархического правления в России.
Однако монархизм его был монархизмом «дней александровых прекрасного начала», монархизм эпохи либеральных реформ. Идеи французских просветителей и монархические убеждения образовали своеобразный сплав. Так, Карамзин объявляет, «что самодержавие совместимо со свободой и начинает довольно решительно говорить и писать на эту тему».
Не протестуя против закабаления крестьян, Карамзин тем не менее возмущается «тиранством» помещиков. Дворянский гуманист, он был сторонником широкого распространения просвещения, которое, как он считал, истребляет «злоупотребления господствующей власти». Поэтому большое место в «Вестнике Европы» отводилось вопросам народного образования.
В статье «О новом образовании народного просвещения в России» Карамзин, горячо одобряя проводимую правительством реформу народного образования, особенно приветствует разрешение помещикам заводить сельские школы, которые, по его мысли, могут стать «истинным основанием государственного просвещения». Горячо желая, чтобы дворянство стало в России главным поборником просвещения, Карамзин в то же время понимал слабость культурных потребностей своего времени. Дворяне, по его словам, «хотят чинов», купцы - богатства, поэтому он предлагает восстановить в университете бесплатное обучение для юношей недворянского происхождения, которые стремятся «к успехам самой науки».
Та же мысль пронизывает статью «О книжной торговле и любви ко чтению в России». Пристально следя за новыми явлениями в культурной жизни России, Карамзин с удовлетворением отмечает распространение книжной торговли в начале XIX века, увеличение числа периодических изданий , но в то же время наблюдает - при сравнительно равнодушном отношении к прессе дворян - растущий интерес к ней со стороны «самых бедных людей». Подобный вывод еще раз подводит автора к утверждению необходимости народного просвещения.
При этом проблему отечественного образования Карамзин связывал с задачами развития национальной культуры , что было особенно важно в период увлечения всем иностранным, особенно французским. Во втором номере «Вестника Европы» за 1802 год он писал о том, что «природный язык для нас важнее французского», «в одной России можно сделаться хорошим русским». И сомневался, могут ли вообще иностранные учителя «наставлять русских юношей в важных науках».
В повести, помещенной в журнале также в 1802 году, Карамзин выводит как отрицательный пример героя, который «выучился по-французски и не знал народного языка своего»; в итоге, оторвавшись от родной почвы, «образовав ум, а не сердце», он превращается в злого, развращенного человека. Так тема образования в статьях Карамзина сочетается с идеей нравственного воспитания. В 1804 году Карамзин, в связи с назначением придворным историографом, отходит от журнальной деятельности, посвящая себя целиком научным занятиям.
После ухода Карамзина «Вестник Европы» постепенно меняет свое лицо: политические обзоры становятся меньше и суше, превращаясь в перечень политических событий; менее содержательной делается и литературная часть. Только во время непродолжительного руководства Жуковского журнал обновляется свежими силами. В нем в это время сотрудничают К.
Батюшков, Н. Гнедич, П. С 1811 года и до закрытия журнала редактором его стал М.
Ткаченовский, при котором совершенно изменяется направление журнала. В журнале все больше места отводится статьям по истории России, в которых идеализируются патриархальные черты русского быта. В соответствии с принятым направлением журнал участвует и в дискуссии о новом литературном языке, решительно выступая в защиту А.
Шишкова и его сторонников. В 20-х годах, по меткому выражению А. Бестужева, «Вестник Европы» «толковал о старине и заржавленным циркулем примерял новое».
Растеряв читателей, журнал прекратил существование в 1830 году. Литература и политика составят две главные части его. Первая часть украсится всеми цветами новых произведений ума и чувства в Европе.
Извлечения из книг, повести, любопытные анекдоты, разные открытия в искусствах и науках входят в план сего отделения. Политические известия будут сообщаемы в некотором систематическом порядке и как можно скорее. Для нашей словесности и критики назначается особливая статья», и пр.
В субботу, 4-го января, 1802 года, вышел первый номер «Вестника Европы», который начинается с письма к издателю. Это письмо едва ли не писано самим Карамзиным; в нем высказано отчасти направление журнала, цель и польза его: неизвестный сочинитель письма к издателю радуется его намерению издавать журнал для России «в такое время, когда сердца наши, под кротким и благодетельным правлением юного монарха, покойны и веселы; когда вся Европа, наскучив беспорядками и кровопролитием, заключает мир, который, по всем вероятностям, будет тверд и продолжителен; когда науки и художества в быстрых успехах своих обещают себе еще более успехов; когда таланты в свободной тишине и на досуге могут заниматься всеми полезными и милыми для души предметами; когда литература, по настоящему расположению умов, более нежели когда-нибудь должна иметь влияние на нравы и счастие». Уже все монархи в Европе считают за долг и славу быть покровителями учения.
Министры стараются слогом своим угождать вкусу просвещенных людей. Придворный хочет слыть любителем литературы. Судья читает и стыдится прежнего непонятного языка Фемиды и т.
Сколь благородно, сколь утешительно помогать нравственному образованию такого великого и сильного народа, как российский; развивать идеи, указывать новые красоты в жизни, питать душу моральными удовольствиями и сливать ее в сладких чувствах со благом других людей! Хороший выбор иностранных сочинений требует еще и хорошего перевода. Точно ли критика научает писать?
Глупая книга есть небольшое зло в свете. У нас же так мало авторов, что не стоит труда и пугать их. Но если выйдет нечто изрядное, для чего не похвалить?
Журнал выходил постоянно два раза в месяц; об успехе его можно судить по тому, что в том же году первая книжка была напечатана вторым изданием. В течение года Карамзин наполнил журнал большей частью своими произведениями, некоторыми баснями И. Дмитриева, В.
Пушкина, одним стихотворением Державина и первым переводом «Сельского кладбища» В. Жуковского, который с большими изменениями был перепечатан в собрании его сочинений издан. Намереваясь продолжать издание и в 1803 году, Карамзин напечатал статью «К читателям Вестника» 1802 г.
Что принадлежит до критики русских книг, то мы не считаем ее истинною потребностью нашей литературы, не говоря уже о неприятности иметь дело с беспокойным самолюбием людей. В авторстве полезнее быть судимым, чем судить. Хорошая критика — есть роскошь литературы; она рождается от великого богатства, а мы еще не Крезы.
Честолюбие наше не простирается далее. Статьи Карамзина занимали большую часть журнала; Державин, И. Дмитриев, В.
Пушкин принимали в нем участие; и в этом же году в нем была напечатана повесть В. Жуковского «Вадим Новгородский», не перепечатанная в издании его сочинений 1849 года. В продолжение двух лет, что Карамзин издавал «Вестник Европы», кроме статей: Смерть Шелехова; портрет любезной женщины; мысли о русских комедиях; прогулка молодой россиянки; сказка г.
Измайлова; храм световидова; объявление о путешествии в Малороссию князя Ш. Фон-Визина к г. Карамзина; разные известия о великодушных делах; описание Геттингенского университета и повесть Вадим, все остальное в прозе писано издателем.
Последняя книжка «Вестника Европы» 1803 года оканчивается обращением Карамзина к читателям Вестника, в котором объяснена причина, принудившая его прекратить издание. В продолжении его не буду иметь никакого участия. Изъявляю публике мою признательность.
Я работал охотно, видя число пренумерантов. Вестник имел счастье заслужить лестные отзывы самых иностранных литераторов; многие русские сочинения переведены из него на немецкий и французский и помещены в журналах, издаваемых на сих языках. Милость нашего императора доставляет мне способ отныне совершенно посвятить себя делу важному и без сомнения трудному; время покажет, мог ли я без дерзости на то отважиться.
Между тем с сожалением удаляюсь от публики, которая обязывала меня своим лестным вниманием и благорасположением. Одна мысль утешает меня, та, что я долговременной работой могу, если имею какой-нибудь талант оправдать доброе мнение сограждан о моем усердии к славе отечества и благодеяние великодушного монарха. Каченовский; он держался программы, назначенной для этого журнала Карамзиным.
Дубровского; о красноречии Бридена; письмо о языке древних сарматов; два письма из Грузии и статья о благости владетелей. На 1808 год Каченовский передал редакцию журнала В. Жуковскому, чтобы: «вновь выступить на оставляемое им поприще, когда исполнит некоторые обязанности по части учебной при Московском университете и гимназии.
Вот несколько отрывков из этого письма: «Русские, говоря о тех, которые не знают иностранных языков и ограничиваются одной отечественной литературой, любят читать; но судя по выбору чтения и книгам, которые предпочтительно печатаются перед другими, читают единственно для рассеяния… Покуда чтение будет казаться одним посторонним делом, которое позволено пренебрегать; пока не будем уверены, что оно принадлежит к одним из важнейших и самых привлекательных обязанностей образованного человека, до тех пор не можем ожидать от него никакой существенной пользы, а романы, самые нелепые, будут стоять на первой полке в библиотеке русского читателя. Пускай воспитание переменит понятия о чтении! Пускай оно скажет просвещенному юноше: «Обращение с книгою приготовляет к обращению с людьми.
И то, и другое равно необходимы. В России, при сильной охоте читать и таком нестрогом выборе чтения, хороший журнал мог бы иметь самые благодетельные действия; к услугам журналиста богатства литературы чужестранной и собственной, искусства и науки, единственное условие — разборчивость. Политика в такой земле, где общее мнение покорно деятельной власти правительства, не может иметь особенной привлекательности для умов беззаботных и миролюбивых.
Что прикажете критиковать? Посредственные переводы посредственных романов? Критика и роскошь — дочери богатства, а мы еще не Крезы в литературе.
Тут высказано мнение, что разуметь под критикой и каковою она должна быть. В объявлении об издании «Вестника Европы» на 1810 год сказано, что расположение книжек по новому плану должно быть следующее. Структура журнала Вестник Европы» - российский литературно-политический двухнедельный журнал.
Карамзин издавал первые два года; П. Сумароков — 1804; М. Каченовский — 1805, 1806 и 1807; В.
Жуковский — 1808; М. Каченовский и В. Жуковский — 1809 и 1810; М.
Каченовский — 1811, 1812 и 1813; В. Измайлов — 1814, а с 1815 по 1830 г. Все издание состоит из 174 частей.
Журнал состоял из двух разделов: «Литература и смесь» и «Политика». В разделе «Литература и смесь» было не много чистой литературы. В основном — публицистика, исторические заметки, сообщения о происшествиях и новостях.
В «Политике» освещалась политическая и военная ситуация в мире, печатались документы речи, письма. В соответствии с названием «Вестник Европы» имел не много отечественных новостей. Полудетского 1861 год Политическая концепция Карамзина.
Начало творческого пути Н. Карамзина связано с литературным поприщем. Он принимал активное участие в издательской деятельности, а также заявил о себе как писатель и родоначальник нового направления в литературе — сентиментализма.
В 1803 г. Кар амзин расстается с издательством и сосредоточивает свое внимание на создании «Истории государства Российского». Для осуществления своих замыслов он получает от Александра I звание историографа, пенсию и на двадцать три года, по выражению поэта П.
Вяземского, «постригается в историки». Успех каждого тома карамзинской истории был огромным. Пушкин,— была найдена Карамзиным как Америка Колумбом».
Современники с изумлением увидели, что Карамзин обличает деспотизм уже «не вмале и не в прикровении словес», а открыто и гневно осуждает тиранов и тиранический образ правления. Девятый том карамзинской истории, посвященный разоблачению тиранического царствования Ивана IV, был восторженно встречен русским обществом. Свою политическую концепцию Карамзин высказывал еще в издаваемом им «Вестнике Европы», который был практически первым политическим журналом в России, где, наряду с публикациями политических сочинений античных, французских, английских авторов, Карамзин излагал и свои взгляды относительно форм правления, политических режимов, содержания законов и т.
Но последовательную и подробную разработку его политическая концепция получила именно в «Истории государства Российского», а конкретизацию — в «Записке о древней и новой России в ее политическом и гражданском отношениях», составленной на имя царя Александра I в 1811 г. Главной темой «Записки» было исследование форм правления, наиболее пригодных для России. На примере анализа правления Ивана IV Карамзин подверг аргументированной критике тиранию.
Он осудил незаконное «свирепствование» этого царя, погубившее целые города и множество подданных, и в целом характеризовал его царствование «как омрачение России ужасами мучительства», отметив, что результатом подобной тирании стало не только повсеместное «запустошение земель», приведшее к «оскудению жизни всех людей», но и глубокое падение нравов, наступившее вследствие воздействия на подданных страхом насильственной смерти. Теоретически Карамзин характеризовал тиранию как образ правления, при котором нарушаются естественные, положительные и нравственные законы. В своих рассуждениях о форме правления Карамзин неоднократно подчеркивал, что в душе он республиканец, добавляя при этом, что вполне возможно оставаться республиканцем и при монархии.
Само понятие республики как организации государственной и общественной жизни для него означало достиже-г ние свободы и безопасности всеми гражданами при высоком нравственном статусе общества. Реальный уровень нравственности людей, степень их политической грамотности являются теми показателями, которые определяют, к какой форме правления подготовлена та или иная страна. Например, Франция, которая так жаждала республики, не была к ней готова и потому в конечном итоге подчинилась Бонапарту, и последний, по мнению Карамзина, не был похитителем власти, а напротив, носителем истинной монархии, проводящим «благодетельную политику».
Идеалом Н. Карамзина был сильный монарх не обязательно наследственный , опирающийся в своей деятельности на законы и принимающий меры к нравственному воспитанию и политическому просвещению народов своей страны. Предпочтение к монархическому образу правления у Карамзина мотивируется также и географическими факторами.
Историк полагал, что обширность территории России, численность ее народонаселения и былое историческое величие предопределили ее к монархии. Карамзин противник разделения властей. Государь соединяет в одном лице все власти, поскольку «наше правление есть отеческое и патриархальное» и особа монарха представляет образ отечества.
Всю социальнополитическую систему страны он представлял формулой: «Дворянство, Духовенство, Сенат и Синод как хранилище законов, над всеми Государь — единственный законодатель, единственный источник власти», а потому «Самодержавие есть Палладиум России; целостность его необходима для ее счастья». Однако не следует считать, что Карамзин не желал никаких перемен в нынешнем состоянии Российского государства. В «Записке» он писал: «Я не безмолвствовал о налогах в мирное время, о нелепой… системе финансов, о грозных военных поселениях, о странном выборе некоторых сановников, о министерстве Просвещения или затмения, о необходимости уменьшить войско, воюющее только в России… и наконец, о необходимости иметь твердые законы гражданские и государственные».
Расхождения предложений Н. Карамзина с проектами М. Сперанского заключались не в содержании их политических взглядов оба хотели «учредить Россию на законах непременных» , а в способе их реализации.
Сперанский предложил реформу государственных преобразований, предусматриваювдую существенные изменения в устройстве основных институтов и учреждений власти и управления в стране. Карамзин же полагал, что «дела не лучше производятся… чиновниками другого названия… так как не формы, а люди важны». Дело не сдвинется учреждением Государственного совета Государственный совет образован по проекту Сперанского в 1810 г.
Величие царствования Петра I не в создании Сената с коллегиями, а в приближении «мужей знаменитых и разумом честных… не только в республиках, но и в монархиях кандидаты должны быть назначаемы единственно по способностям». В вопросах назначения и подбора чиновников на государственную службу Сперанский, кстати, придерживался тех же взглядов, но Карамзина раздражало «увлечение формой», результаты которого он усматривал в программах образования новых представительных учреждений, реализующих в своей деятельности принцип разделения властей. Власть на местах должна быть представлена губернаторами, для чего Карамзин советовал найти пятьдесят умных и компетентных людей, которые «ревностно станут блюсти вверенное каждому из них благо полумиллиона России», и если «там дела пойдут как должно, то министры и Совет могут отдыхать».
Много внимания в «Записке» уделено критике государственного аппарата. Карамзин отмечал его некомпетентность, взяточничество чиновников всех рангов, полную безответственность лиц, облеченных высшими властными полномочиями. Перестройку этого звена государственного управления он видит не в создании новых учреждений, а в подготовке грамотных, специально обученных кадров.
Чиновников, при расстановке их на должностях, следует правильно организовать, то есть распределить по чинам в соответствии со знаниями и способностями и всемерно поощрять к выполнению их служебного долга системой наград и наказаний. Главное же начало хорошего управления состоит в ослаблении прерогатив центральной власти и расширении полномочий власти на местах, ибо только местной власти известно истинное положение дел в провинции. Предъявляя высокие требования к личности, поставленной по воле бога над людьми, Карамзин считал, что предпочтительнее полагаться на нравственные качества правителя, нежели на те законы, которыми в западных странах принято ограничивать монарха.
Однако это не отказ от принципа законности в деятельности верховной власти в стране. В данном случае , упоминая «западные законы», он скорее имеет в виду новшества, достигнутые революционным путем, к которым Карамзин относился отрицательно, причем он опасался не только революций, но и серьезных реформ, полагая, что эти мероприятия не способны разрешить проблемы, стоящие перед Россией. Здесь «более требуется мудрости хранительной, нежели творческой… новости идут к новостям и благоприятствуют необузданности произвола».
Однако Карамзин не противопоставлял Россию Западу, напротив, «он,— по мнению историка С. Платонова,— мыслил Россию как одну из европейских стран и русский народ как один из равнокачественных с прочими нациями». Не впадал он и в другую крайность, «не клял Запада во имя любви к Родине», но не хотел и забывать собственную историю и унижать свой народ.
Карамзин,— существует уже более тысячи лет и не в образе дикой Орды, но в виде государства великого», поэтому он советовал бережно относиться к «древним учреждениями и нравам». Ордина-Нащокина о том, что «не стыдно доброму навыкать со стороны», но при этом свои порядки и нравы следует беречь и уважать. В своем правопонимании Карамзин придерживался естественно-правовой теории, утверждая, что в нравственном государстве законы гражданские должны полностью соответствовать законам естественным.
Историк подчеркивал ответственность работы законодателя, которому при подготовке новых законопроектов следует тщательно рассматривать «все вещи с разных сторон, а не с одной, иначе, пресекая зло, он может сделать еще более зла». Он отмечал также назревшую необходимость современного пересмотра всех российских законов путем проведения инкорпо-ративных и кодификационных работ. Карамзину хотелось видеть издание обширного Свода законов, в котором бы законы были систематизированы и снабжены комментариями.
Необходимость в проведении таких работ давно назрела, так как многие законы устарели и даже стали вредными, поэтому следует некоторые из них «исправить… в особенности же уголовные, жестокие и варварские… но они существуют к стыду нашего законодательства ». Но более, нежели на законы, автор «Записки» полагался на распространение просвещения и нравственное воспитание народа. Однако взгляды его отличались непоследовательностью.
Так, с одной стороны, он выступал сторонником просвещения и желал бы широко распространить в стране политические и исторические знания и сам всемерно содействовал этому , а с другой — критиковал принятую в западноевропейских странах систему просвещения, считая ее излишне теоретической и оторванной от практической деятельности. Карамзин полагал, что «в России нет охотников для высших наук», купцам нужна арифметика, стряпчим и судьям — основы юриспруденции, а не познания в римском праве, ибо современный уровень отечественной науки еще не подготовлен к восприятию «общих знаний», сейчас необходимо для пользы отечества от каждого человека единственно требовать нужных для той службы знаний, которой он желает себя посвятить». В такой форме Карамзин возражал Сперанскому, предложившему «введение экзаменов на чин» в целях повышения общей образованности и компетентности русских чиновников.
Карамзин уделил внимание и сословной организации общества, в структуре которого он выделял: духовенство, дворянство, купечество, крестьянство и прочий народ.
Нужно только заботиться о правильном и разумном употреблении этих народных затрат для действительной пользы России. Другими словами, русская политика должна соответствовать жизненным интересам и стремлениям русского общества и народа; она не может быть иною, как только национальною в широком смысле этого слова. Наша внешняя политика до последнего времени вдохновлялась разными случайными мотивами и ставила себе цели, которые признавались национальными только по недоразумению.
Милюков полагает, что она слишком часто имела завоевательный, [358] наступательный, расширительный характер и что в этом заключается главный ее недостаток в глазах русского общества. Оно грешило именно тем, что бесконтрольно и безраздельно предоставляло своему правительству делать эту политику, само не интересуясь ею». И автору кажется, что «время это прошло», что «русское общество в настоящее время готово и этот вопрос взять в свои руки, что оно во всем своем составе начинает интересоваться внешней политикой. Это, конечно, есть лучший и единственный способ — не давать политике становиться монополиею какого-нибудь отдельного кружка, какого-нибудь отдельного общественного класса, какой-нибудь отдельной политической секты».
Ибо «только тогда именно русская политика вступит на настоящий путь, только тогда она будет тверда в своих целях, последовательна в своих приемах, проницательна и дальнозорка в лице своих отдельных представителей, когда за нею будет стоять солидарное с нею и просвещенное общественное мнение». Мы сделали бы только одну поправку к приведенным словам П. Милюкова: завоевательная, наступательная политика может в известных случаях оправдываться соображениями здравой национальной рассчетливости, доставляя народу и государству крупные политические выгоды без прямого нарушения интересов элементарной справедливости, но именно такой сознательной, рассчетливой политики у нас не было и в прошлом. Самые ценные земельные приобретения и завоевания производились у нас стихийно, даже отчасти против воли центральной власти.
Обыкновенно наши правители, наоборот, щеголяли бескорыстием и нерассчетливостью своих внешних предприятий; они охотно жертвовали кровью и средствами своего народа для оказания великодушной помощи чужим и даже враждебным государствам, во имя уважения или родственной дружбы к той или другой иностранной династии. Оффициальная Россия вела эту войну не по собственной воле, не для себя и даже не для славянства, а как бы по уполномочию Европы, для пользы австрийцев и англичан; она почти ничего не приобретала для себя по праву победы, тогда как не участвовавшая в войне Австрия даром получила Боснию с Герцеговиною, а Англия — Кипр. Для России столковаться [359] с Англиею было тогда столь же возможно, как и с Австро-Венгриею, — но для этого нужно было, чтобы наша политика была не придворно-фантастическою, а трезво национальною, положительною. В сущности у нас не было тогда и равноправного соглашения с Австро-Венгриею, так как не было вообще никакой разумной политики: нельзя назвать сознательным соглашением простую отдачу сопернику тех турецко-славянских земель, судьба, которых столь горячо волновала русское общество со времени герцеговинского восстания 1875-го года.
Безответственной русской дипломатии ничего не стоило отречься в пользу Австрии от значительной части исторического наследия России на Балканском полуострове. В 1897-м году Россия и Австрия взяли на себя ближайшее наблюдение за балканскими и, в частности, македонскими делами от имени всех великих держав, подписавших берлинский трактат. Фактически руководящая роль в сохранении турецкого status quo была предоставлена одной Австрии. Россия пассивно следовала за венским кабинетом во всех его охранительных мероприятиях на ближнем Востоке и закрепила это положение в 1903 г.
На долю русской дипломатии выпала незавидная задача — заодно с австрийцами хлопотать об успокоении злосчастной Македонии при помощи мелких и заведомо бесплодных реформ, и вместе с тем оберегать турецкую власть в этой стране от вмешательства сочувствующих македонцам народностей: болгар, сербов и греков. Главные усилия дипломатии были направлены не на устранение или смягчение турецкого режима, а на обуздание тех недовольных им элементов, которые могли бы нарушить или поколебать его господство. Англия пыталась добиться от Турции более существенных уступок в пользу Македонии, тогда как Россия стояла на австрийской точке зрения status quo. Это жалкое, намеренное ничтожество нашей балканской политики получило оттенок уже вынужденного бессилия после русско-японской войны.
Наконец, июльский государственный переворот 1908-го года в Турции заставил Европу радикально изменить прежнее отношение к оттоманскому правительству и отнял у великих держав законное право и возможность прибегать относительно Порты к тем способам действия, какие свободно практиковались раньше. Новейший фазис политического кризиса на Балканах начинается с речи барона Эренталя, произнесенной в венгерской делегации 27-го января 1908-го года и возвещавшей решимость Австро-Венгрии провести небольшую соединительную железную дорогу в пределах Новобазарского санджака, отделяющего Сербию от Черногории. По берлинскому трактату Австро-Венгрия имела право держать свои гарнизоны и проводить дороги в Ново-базарском санджаке, который, однако, в других отношениях оставался в заведывании турецкой администрации. План проведения дороги от Сераева до Митровицы выработан был австро-венгерскими министрами еще в октябре 1900-го года; часть этой линии, от Сераева до границы санджака, была окончена в 1905-м году.
Одна из глав книги посвящена вопросу о балканских железных дорогах chap. V: Les chemins de fer du Balkan occidental, стр. Милюков также называет это предприятие «старым планом, который Австрия упорно преследовала уже давно». Тем не менее оффициальное заявление барона Эренталя об этом старом, постепенно осуществлявшемся плане было принято как нечто совершенно новое и произвело впечатление какого-то неожиданного удара, нанесенного Сербии, всему южному славянству и, косвенно, России.
Нельзя, однако, сказать — замечает П. Милюков — чтобы ответ, придуманный русскою дипломатией, был особенно силен». А именно: «русская дипломатия противопоставила одной железной дороге другую; против австрийской дороги с северо-запада на юго-восток она выставила славянскую дорогу с северо-востока на юго-запад, так называемую поперечную линию от Дуная до Адриатического моря» — давно уже придуманный и отчасти уже подготовленный к осуществлению проект железнодорожной линии через Ниш, Старую Сербию и Албанию до Скутари, с разветвлениями до Антивари на черногорской территории и до Медуи — на турецкой. Ничего другого, более внушительного и оригинального, не могла бы, пожалуй, и предложить наша дипломатия в противовес австрийскому «старому плану».
Еще более поразительный эффект произвела перемена названия или титула австрийской оккупации Боснии и Герцеговины, в начале октября 1908 г. Вместо оккупации объявлена была аннексия; полноправное фактическое владение заменено правом собственности. Венский кабинет мог бы устроить эту перемену без всяких [361] затруднений, если бы выбрал для нее подходящий момент — напр.
Фонда 1859-1909.
Родионов, Наше преступление не бред, а быль , Общестуденческий литературный сборник и др. Петербургские городские дела. Новый голова, г. Глазунов и др.
Библиографический листок.
Переплет составной: корешок темно-коричневый с тиснением выходных данных и суперэкслибриса "Л. Издательская обложка сохранилась. На передний форзац наклеен лист белой бумаги 20 х 12,3 см. Вверху листа тушью проставлена дата получения журнала "11 января 1910 года".